Пчеловодство: от опыленческого придатка к мёдодобывающей отрасли

Когда задумываешься о перспективах пчеловодства, то, хочешь не хочешь, а приходится обращаться в сторону экономики. Люди, в целом, ведут себя как чисто экономические субъекты. И пчеловоды не являются исключением.

Экономика пчеловодства

Когда-то у нас в России мёд был повседневным сладким и полезным продуктом питания. А сейчас - это дорогой деликатес и некое лекарственное средство для улучшения здоровья, и не более. Поэтому и спрос на этот продукт и, соответственно, уровень его потребления у рядового населения довольно низкий.

Благодаря высокой цене на мёд заниматься пчеловодством сегодня выгодно. Но все же выгода эта весьма скромная, а люди, решившиеся на это занятие как на источник их существования, – настоящие герои. Потому что мёд достается ценой тяжких усилий, труда и немалых материальных и финансовых затрат. Отсюда высокая себестоимость, а за ней и цена мёда. Вполне понятно стремление людей заработать с помощью этого занятия. Но бизнесу этому, в отличие от многих других, мало кто позавидует. Тем не менее, находятся ещё любители пчеловодства, и их надо благодарить за то, что мёд изредка, но все же появляется на нашем столе.

Раздаются призывы увеличить производство мёда и его подушевое потребление в нашей стране, так как по этим показателям мы отстаем от развитых стран. И это было бы очень хорошо для укрепления здоровья нации.

Однако, на взгляд автора, росту объема производства мёда препятствуют высокие внутренние цены на этот продукт, связанные с его высокой себестоимостью. Себестоимость же объясняется большими затратами труда. А затраты труда связаны с особенностями современной технологии пчеловождения. ИМЕННО эта технология, в первую очередь, и не дает этого сделать из-за риска перепроизводства и, как следствие, проблем со сбытом. Ибо производить продукцию себе в убыток никто не будет. На взгляд автора, сегодня на российском рынке мёда наблюдается стабильная ситуация с некоторым переизбытком продукции.

Немного истории

Согласно источникам (8, 2) в прошлом в России добывали мёда больше, чем в остальном мире. Примечательно то, что мёд был экспортной статьёй в то время, когда пчёлы водились буквально повсюду, в том числе и в странах–импортёрах. И если русский мёд покупали, то это значит, что в месте добычи он был дешёвым, и его было очень много. Это поражало иностранцев. И пчеловодство того времени вносило очень существенный вклад в экономику нашей страны. По этому вкладу его можно расценивать как промышленное, несмотря на его технологическую простоту, в отличие от нынешнего состояния этой отрасли.

О современной технологии пчеловодства

При дорамочной технологии мёд добывали после завершения активного сезона без всякого вмешательства человека в жизнь пчелиной семьи в этот период. Для извлечения продукции практиковалось и закуривание. Это была осенняя мёдодобыча.

С появлением рамок и искусственных жилищ – разборных ульев, оказавшихся очень удобными для человека, ситуация изменилась. Пчёл стали оставлять живыми. Появилась возможность вмешиваться в их жизнь в любое время. Причём вмешательство, как принцип, оказалось главным и единственным условием получения продукции ИМЕННО в самый активный период жизнедеятельности пчёл. И пчеловодство по своему характеру стало ЛЕТНИМ занятием, потому что оно потребовало постоянного присутствия пчеловода на пасеке для борьбы с роением и получения конечной продукции.

В отличие от прошлого малозатратного добывания мёда после завершения сезона пришлось в самый разгар лета затрачивать немало труда и времени на это занятие. И это повысило себестоимость продукции.

В настоящее время на крупных пасеках применяют механизмы для облегчения труда, что потребовало финансовых затрат. И такое высокомеханизированное пчеловодство даже назвали промышленным. Но, с точки зрения автора, по своему вкладу в экономику оно не соответствует своему названию.

В понимании автора промышленная технология - это такая технология, которая дает максимальную отдачу от капитальных вложений, избавляет от затрат труда, времени и средств, удешевляет продукцию и вносит существенный вклад в экономику страны, чего не скажешь о современном пчеловодстве.

Самое печальное в этой истории заключается в том, что, несмотря на все наши устремления и достижения научно-технического прогресса, современное пчеловодство, как считает О. Н. Голуб (2), бессильно восстановить его утраченные позиции в экономике. На эту отрасль никто не смотрит серьезно. И она купается в своих проблемах, находясь на обочине экономической жизни.

Причина скрывается в том, что пчеловодство полностью оторвалось от своих природных оснований после сведения лесов под пашню. Конечно, рамочное пчеловодство и земледелие спасли пчёл. Ульи заменили дупла, а культурные растения, которые пчёлы стали опылять, – естественные более богатые угодья. И пчелы стали активными участниками сельскохозяйственного производства. Их причислили к домашним животным, которых легко перемещать с места на место и разводить, и с которыми легко обращаться. Возникло убеждение, что пчёлы находятся в полной зависимости от человека, и только ему их и надо сохранять, поддерживать и даже улучшать. И не в этом ли сегодня состоит наше главное заблуждение относительно пчёл?

Прогресс и проблемы

Прогресс и проблемы взаимосвязаны. Прогресс порождает новые возможности. Их используют. В результате возникает новая ситуация и столкновение с тем, чего не было раньше – с новыми проблемами. Так, с развитием транспортного сообщения пчёл стали отовсюду возить куда угодно, способствуя тем самым их повсеместному распространению.

Летний характер рамочной технологии, при которой продукцию получают в разгар активного сезона, также предоставил для этого свой хороший повод. Чем пчеловоды и не замедлили воспользоваться.

Известно, что породы из иных мест могут обладать различными замечательными свойствами. И в этом отношении они могут быть лучше, чем свои местные породы по каким-либо показателям. Возникает естественная мысль, а неплохо бы их применить у себя на пасеке для повышения её продуктивности.

А поскольку сегодняшняя технология пчеловождения ЛЕТНЯЯ, и продукцию получают именно ЛЕТОМ, то по этой причине можно в этот период использовать пчел любых пород – лишь бы давали нужный результат. Потому что тот факт, что вся деятельность приходится на ТЁПЛОЕ время года, говорит о том, что такая мотивация вполне обоснована. Ведь лето есть лето. И условия благоприятны для любых пород. Почему бы этого не делать и не использовать тех преимуществ, которые могут предоставить любые породы в сравнении с местными?

Но в итоге оказалось, что вместо повышения продуктивности местных (а речь идёт о северных) пасек получили её падение.

Надо сказать, что продвинутые американцы раньше всех прошли по этому пути, последовательно и до конца. Привозили пакеты куда надо, использовали их один сезон, потом закуривали пчёл и получали чистую прибыль. Это – чисто технократический подход, когда есть параметры, есть техзадание и есть результат.

При таком подходе никакие местные (северные) пчелы вовсе не нужны. При тотальном контроле они были бы полностью обречены на исчезновение, а с ними и северное пчеловодство, процветавшее на местных «аборигенках». К счастью, мы отстали от упомянутых выше «передовиков». Закуривание южанок нам не по карману. Кроме того, завоз пакетов с юга оказался очень привлекательным и для первоначального разведения. Пчёлок можно приобрести весной и раньше и дешевле чем своих, местных, которые когда ещё поспеют. В результате рождаются гремучие смеси. Плохо это или хорошо? Есть обоснованное мнение, что это плохо, так как портит нам наше северное пчеловодство (4).

Конечно, можно и нужно призывать не делать этого. Но «Васька слушает да ест». И завоз южных пакетов неизбежно будет продолжаться по экономическим причинам и именно в связи с главной особенностью, присущей современной рамочной технологии, – с её приуроченностью к самому активному периоду жизнедеятельности пчёл, а именно к ЛЕТНЕМУ периоду, позволяющему ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС получать продукцию. А после этого «хоть потоп или трава не расти». И пока наша летняя технология будет практиковаться, то так оно до тех пор и будет продолжаться.

Но прежде чем приступить к ответу на вопрос – можно ли исправить такое положение вещей, необходимо задать ещё два вопроса: «кто такие пчелы и что есть порода?»

О пчёлах

Возникло ощущение, что пчелы вообще уже ничего сами не могут, и в этом смысле они стали полностью зависимыми от человека. А человек – от пчёл. Завозных. А где их взять, если хочешь их завести? Негде. И до сих пор это было действительно так. Вот и записываются уже с осени на южные пакеты. В мае получил – и ты уже пчеловод и можешь получить свой медок. И породу можно любую взять: и мирную, и неройливую и, в то же время, самую продуктивную. Одним словом – воплощение мечты.

Интересно определение, что такое пчелы. Это «домашние насекомые, которые в неволе приносят потомство и несут пользу человеку». Хорошо ещё, что сохранился оттенок «неволя», который может свидетельствовать о том, что определение «домашние» не совсем подходит к пчелам.

Домашние животные

Для начала сформулируем тезис, а потом его проиллюстрируем: «те животные, которые не могут жить в природе самостоятельно, а только при тех условиях, которые для них создаёт человек, являются домашними».

Все живое выходит из единого дома – Природы. Рождается и живёт в нём. Мы тоже родились в Природе, но вышли из этого дома и жить в нём больше не способны. Для нас это экстрим. Также и те животные, которых мы приручили и которые стали домашними. Они утратили способность самостоятельно выживать в Природе. Они - вне Природы. Они целиком нуждаются в покровительстве человека, который обеспечивает их жилищем и пищей. Это комфортное существование, гарантированно обеспечивающее их выживание.

Понятно, что пчёлам приходится за это расплачиваться их продукцией. Тем не менее, человек обеспечивает им возможность воспроизводить потомство. Он улучшает с помощью селекции их показатели, нужные ему, создавая породы, соответствующие местным или контролируемым условиям и его вкусам.

С философской точки зрения, когда есть свой постоянный источник существования, то тогда мы независимы. Но когда мы зависим от куска хлеба насущного и укрытия, мы быстро становимся ручными и одомашненными (пряник и кнут) хотя бы на какое-то время, или тихо мечтаем о свободе. И при любой возможности стараемся улизнуть, или восстать.

Так что статус животного до известной степени — это его некое условное состояние, зависящее от развития потребностной сферы человека.

Дикие животные

Напротив, дикие животные – это те, которые живут в естественном доме – Природе, сами находят себе убежище, добывают пропитание, плодятся и размножаются без участия человека.

Есть такое понятие – «одичать». То есть, прийти в естественное состояние полной независимости от человека в своём существовании в неразрывном единении с Природой.

Пчёлы – дикие животные

В нашей северной, таёжной зоне пчелы – это обитатели лесов. Они – типичные дуплогнёздники и кое-где ещё и сейчас встречаются в дуплах деревьев. Для них Природа – дом родной. Благодаря своей трофической связи с растениями, в первую очередь цветковыми, они всегда имеют в своём распоряжении пищевой ресурс.

Причём, в отличие от многих других животных, они, употребляя этот ресурс, не истощают его, а, наоборот, по восходящей наращивают его содержание в Природе, в немалой степени благодаря своей совершенной социальной организации.

Благодаря своему «интеллекту» (семья пчёл, согласно Р. Шовену (9), – это объединённый мозг) они очень хорошо умеют находить себе ресурсы и убежища. В этом смысле они являются самостоятельными и ни от кого не зависят. Всё, что сделал для них человек, – это изготовил для них искусственные жилища взамен естественных, истребленных при вырубке лесов.

Человек полагает, что он содержит пчел в изготовленных им ульях. Но это не меняет сути дела. Они и в ульях остаются неразрывной частью Природы, несмотря на то, что мы рвём эту ткань.

Пчелы, благодаря их социальной организации, оказались настолько пластичными, что смогли взаимодействовать с человеком и проявлять устойчивость к самым крайним перегибам в ходе его обращения с ними.

Мы отказываем пчёлам как и всему остальному живому кроме нас самих в субъектности, считаем их домашними животными, автоматами, биороботами и так далее, но при этом закрадывается подозрение, что это не мы их, а скорее они нас используют в своих целях (выбор – результат целеполагания), снисходительно поселяясь в наших, каких ни есть, за неимением лучшего, ульях, и испытывая при этом «законное удовлетворение от выгодной сделки». Это не просто метафора. Дело в том, что с точки зрения окончания кризисной ситуации для многих живых систем с развитой сигнализацией она одинакова по соответствующей настройке организма – нервно-гормонально-мышечной композиции (6). Если упрощать, то это чувство радости, облегчения, безопасности и так далее. Импульсы, гормоны, эндорфины есть у всех.

Отсюда напрашивается естественный вывод о том, что пчёлы вовсе не являются домашними, или, тем более, сельскохозяйственными животными. Пчёлы - самостоятельные, социальные и необычайно сплочённые в коллективе существа. Они – дикие животные.

Роясь и слетая с наших пасек, они могут поселиться где угодно – на других пасеках, в дуплах деревьев, ловушках, брошенных строениях, печных трубах, различных пустотах, в т.ч. и в земле. Основываясь на этом, можно предполагать, что какая-то часть местной популяции постоянно обитает вне пасек на данной территории в зависимости от удачи выбора убежища от врагов, включая человека. Возможно, это их постоянная игра с нами в прятки. Но это и резервуар, поддерживающий местную популяцию и сообщающийся с пасеками.

Найдя себе убежище, пчелы вполне способны к самостоятельному существованию в природе, потому что главное условие для них всегда соблюдается – это наличие повсюду вокруг них главного для них ресурса – цветковых растений. И главное, что для них при этом необходимо,- это безопасность. Самый неблагоприятный фактор для них – присутствие человека, которого они стремятся избегать.

Пчёлы, как и остальные дикие животные, отнюдь не являются нашей собственностью. Они часть Природы. Они и сейчас нам не принадлежат. Нам принадлежат только наши созданные нами для них искусственные жилища – наши улья.

С этой точки зрения, рой – это как жена, которая почему-то решила нас покинуть и уйти. Пока она на пороге, с ней ещё можно договориться и вернуть назад. А как только за порог – она свободна.

Просто мы заскорузли в своих собственнических инстинктах и в своём непонимании истинной природы пчёл, до которой, честно говоря, нам в угаре погони за прибылью нет никакого дела. Наши желания ограничиваются тем, как получить то, что мы хотим. А поскольку желание выгоды нескончаемо, и «чем больше и скорее, тем лучше», то и стремление разузнать, как этого достигнуть, возможно, и является истинным стимулом для познания.

Стремление к истине вовсе не так бескорыстно, как кажется. Просто кому-то приходится это делать. Вечный вопрос: «кто пойдёт за Клинским»?

О породе пчёл

Хотя всем понятно, что разные породы пчёл произошли в каких-то своих местах со своими неповторимыми условиями, но получилось так, что главный акцент при рассмотрении породы делается на экстерьерных и иных признаках. Потому что именно полезность свойств, связанная с ними, и вызывает стремление использовать их в своих целях.

При этом место происхождения породы (автору кажутся более логичными названия разновидность или раса) служит лишь своего рода этикеткой, на которой указан адрес производителя изделия с определёнными качественными параметрами, которые нас устраивают.

А что касается условий того места, в котором сформировалась та или иная порода, то это обстоятельство полностью отходит на задний план. О нём не вспоминают. Его даже игнорируют. А зря. Ибо, по мнению автора, именно тут и «зарыта собака» всей проблематики с так называемыми породами пчёл.

В соответствии с концепцией автора (5), организм существует не сам по себе, а как комплекс «организм-среда». Не противоречит этому и определение, приведённое М. И. Гусляковым (4): «природно-климатические условия, растения, пчелы есть единое неделимое звено». И эта среда очень долго трудится над тем, чтобы отлить организм в соответствующую ей форму. Здесь опять уместно процитировать место из публикации М. И. Гуслякова (4): «лучший селекционер – мать-природа».Поэтому местные формы, если позволительно будет так выразиться, генетически всегда более мобилизованы к своим местным условиям, чем любые иные, не местные.

Поэтому, опять же согласно цитате М. И. Гуслякова (4), «каждая порода пчёл по-своему хороша, но только в ареале её своего собственного природного обитания». Почему? Да потому что УСЛОВИЯ – это второй неразрывный компонент понятия ПОРОДА.

Это тот грохот, который отсевает всё ненужное, оставляя всё жизнеспособное. Или же это, наконец, та МАТРИЦА, которую считывает генетический код. И матрица всегда в действии, особенно когда поступает инопородный материал.

Да, завозят южанок на север. При этом происходит смешивание пород, метизация. Именно смешивание, а не замещение, не замена. И полная замена, на взгляд автора, произойти не может. Часть определённой, НУЖНОЙ ДЛЯ ПОПУЛЯЦИИ НАСЛЕДСТВЕННОСТИ должна оставаться на сите НЕБЛАГОПРИЯТНЫХ УСЛОВИЙ, в первую очередь, зимовки. И она должна постоянно сохраняться, будучи неразрывно сцепленной с неблагоприятными условиями.

Вот если бы после окончания тёплого и благоприятного сезона, во время которого пчёл использовали, их бы закуривали, а потом по-новой завозили, то тогда - да, местной породе, в конце концов, пришёл бы конец. А раз зимуют, то смотришь летом, ан нет, пчёлки с тёмными полосками в ульях. И душа наполняется облегчением и надеждой на спасение и воскрешение аборигенок. Поэтому, как считает автор, сколько ни завози, но при условии перезимовки, (не говоря уже о возможности, по Г. В. Глазову (1), немедленной тихой смены) весь этот шквал южного и иного привоза должен тут же разбиваться о неприступный северный утёс наших суровых неблагоприятных условий.

Да, есть этот шум прибоя. Но раз потомство, хотя и генетически смешанное, сохраняется живым, то мы имеем в составе этого «генетического банка наш нерастрачиваемый и сохраняемый золотой запас» – СЦЕПКУ НУЖНОЙ НАМ ЧАСТИ НАСЛЕДСТВЕННОСТИ С НАШИМИ МЕСТНЫМИ НЕБЛАГОПРИЯТНЫМИ УСЛОВИЯМИ. И он ждёт своего часа для полного раскрытия своего потенциала.

Но чтобы этот «генетический шум прибоя стих, нужно чтобы наступил штиль», то есть прекратился бы полностью завоз инопородного материала. Это возможно только при одном условии: если возникнет такая технология, которая будет настолько более эффективной, в сравнении с нынешней, что все откажутся от старой и перейдут на новую, которая должна быть проще во многих отношениях, а значит и более дешёвой. Как считает автор, возможность такой технологии уже возникла, благодаря его изысканиям – разработке концепции жизнедеятельности пчёл, центральное место которой занимает теория роения.

Кроме того, автором разрабатываются новые конструкции на основе прототипа – Глазовского биостатора, последняя из которых на тёплый занос может рассматриваться как установка для получения мёда на безлюдной пасеке с предельно упрощенной схемой обслуживания только в начале и конце сезона, когда у пчёл отбираются только излишки (5).

По сути, предлагаемая технология возвращает нас к прошлому историческому этапу – осенней мёдодобыче, но уже на рамочной основе. А поскольку при этом и размножение пасеки основывается на другой, более естественной основе, чем сейчас, то и надобность в завозе пчёл для разведения отпадает. Пчеловодство переводится на автономную, местную основу самозаселения и саморазмножения, в результате чего местная порода может возродиться и полностью раскрыть свой потенциал продуктивности.

Особенностью этого подхода является и то, что основной упор делается не на квалификацию пчеловода, а на способность самих пчёл к самостоятельному существованию. Надо больше доверять им, чего мы до сих пор не делали. Пчёлы сами способны осуществлять весь технологический процесс, кроме начала и конца, как свою жизнедеятельность. Всё, что надо делать летом, – это не мешать им, а охранять.

Почему нужен именно такой подход, можно пояснить на примере рассмотрения такого важного и непростого показателя как продуктивность.

О продуктивности

Действительно, а ради чего, собственно говоря, весь этот сыр-бор с нашими пчёлами? Ради продуктивности. Но что представляет собой этот показатель? Какова его истинная природа?

У наших домашних животных это молоко, мясо, яйца, шерсть, которые каждое из них само и производит. А у пчёл что это? Это способность даже не производить самим, а собирать и запасать себе (как тут не вспомнить о других дуплогнёздниках – белках!) не только на сегодняшний и даже не на завтрашний день, а, что поразительно, вообще на чёрный день.

Это каким же надо быть сообразительным, предусмотрительным и мудрым, наконец, чтобы это делать! Ведь мы, бьющие себя в грудь о своей разумности, больше печёмся о сиюминутном. И в этом все наши проблемы. А пчёлки думают только о будущем, чтобы оно было надёжным, сытым и «светлым». То есть, они «знают», что этого точно не будет, если не трудиться упорно и самоотверженно именно сейчас, хотя результаты будут неизвестно когда, но обязательно будут. Они верят в свое «светлое будущее» в отличие от нас, которые эту веру потеряли.

И что же это такое, что мы хотим улучшить у пчёл? По сути, это стремление выжить. Потому что без создания стратегических запасов на неблагоприятный период этого не добиться. Наверное, у наших северянок в свое время появился свой Иосиф и научил их этому.

Если вокруг есть изобилие и каждодневное поступление ресурсов, то думать о каких-то запасах не приходится. Так обстоит дело на юге. Набрал, накормил деток, воспитал, они разлетелись. И каждая завела свою новую семью. И запасов не надо. А на севере? «То дождь, то ветер, то звёзд ночной полёт...», то холод и снег. А надо, чтобы в доме было всегда тепло и сытно.

Одним словом, пчёлы наши, северные, построили идеальную систему жизнеобеспечения, в которую мы вторглись со своей летней технологией.

До нас – размеренная жизнь. И осень как награда за труды, запасы «в клетях». А мы летом «вырываем у их малых титьку изо рта. Это не вам. И это не вам. А всё нам и нам (как Попандопуло: «И что я в тебя такой влюблённый!?»). И ложка проходит мимо рта их малых деток.». Возникает голод, дефицит, который пчёлы силятся восполнить, перенапрягая силы в летний период. Хорошо, если погода хорошая! А если плохая? Вот такова наша летняя технология. Она дефицитная, то есть, абсолютно противоестественная для пчёл.

И как же они должны изощряться, чтобы восполнить то, что мы у них отбираем в самый нужный для них момент? Как они должны соображать и выкручиваться, чтобы угодить своему арендодателю, возомнившему себя их патроном, и в то же время вскармливать своих детей? Причём арендодатель предоставляет им неудобные, тесные «бытовки» вместо пригодного для жизни жилья. Они удобны лишь для него, чтобы он мог в любой момент вмешиваться в их жизнь, лишая их «личной жизни».

И что же такое эта наша селекция? На какой такой показатель она ведётся? Это – селекция на сплочённость, то есть, на социальность; на способность искать и находить ресурс, то есть, на находчивость и сообразительность; и, наконец, это селекция на трудолюбие. Это нечто вроде КВН, или напоминает чемпионат по футболу у народа майя. Лучшую команду оставляют. Плохую выбраковывают, принося в жертву богам.

Выводы

Из вышеизложенного следует, что пчёлы – это, прежде всего, дикие, социальные животные, входящие неразрывным элементом в состав природного комплекса (по М. И. Гуслякову (4), природно-климатические условия, растения, пчёлы).

Тезис: «пчеловодство сможет вновь достигнуть расцвета, только опираясь на использование местной популяции пчёл». И, в первую очередь, нужна не селекция, а предоставление пчёлам всего того, что им необходимо.

Главным благоприятным фактором для возрождения нашего северного пчеловодства являются наши суровые условия нашей таёжной зоны. Причём погода нам неподвластна. Она же и главная опорная матрица.

Следующим благоприятным фактором является наличие у нас своей аборигенной пчелы (среднерусской), о достоинствах которой напоминает О. Н. Голуб (3). Пусть и в смешанном виде, но она есть и содержит нужную сцепку «часть наследственности – неблагоприятные условия».

Далее. Надо перестать считать отдельную пчелиную семью и, соответственно, улей в качестве жёсткой учётной единицы, из которых состоит мёдодобывающий комплекс. В основе нашего представления и практического отношения должна лежать популяция, а семья всего лишь как взаимосвязанная и взаимодействующая с ней часть. И не более.

Главная проблема у пчёл – это дефицит жилья. Поэтому надо предоставить им как дуплогнёздникам (неплохо таким же образом позаботиться и о других видах этой категории) более «биоадекватные», по О. Н. Голубу (3), жилища, но не в качестве обычных инвентарных ульев, а в качестве потенциального, свободно ими самими занимаемого убежища, используя для этого заложенную в них природой способность активного поиска, выбора и заселения убежищ-жилищ.

При этом надо создать избыток жилищ. Сколько освоят – это и будет мерой, соответствующей потенциалу популяции заселять данную территорию на основе принципа самозаселения. Автор, как и другие коллеги (Смирнов Н.Н. (7), Цветков Г. В. (5)), убедился на своём опыте, что это возможно. Так, в 2019-м году в четырёх точках Тверской области в подготовленные улья (сушь и вощина) за сезон залетело 26 роёв.

Растительность

Автор предложил вместо принятой концепции «Кормовая база» с её способами её улучшения концепцию «Саморазвивающийся апиценоз», когда пчёлы сами улучшают свою ресурсную базу, взаимодействуя с цветковыми растениями. А поскольку природа деградирована нами, то нам и надо им помогать в её восстановлении. Даже на самой пасеке надо это делать, а не «бегать» за цветущими медоносами. И самим надо обогащать близлежащую округу.

И улья не должны стоять как на параде, что раздражает пчёл. Надо улья обсаживать плодовыми деревьями и кустарниками, чтобы каждая семья была изолирована от другой, чтобы им было уютно и сытно с учётом удобства в обслуживании. Это также устраняет агрессивность пчёл. Использовать надо и широколиственные, и хвойные породы - как источник пади.

Территориальный ресурс

История вновь даёт нам шанс. И наше северное пчеловодство снова может занять своё достойное место в мире.

Гусляков М. И. (4) представил карту распространения пород пчёл. Русская пчела занимает таёжную зону. Это огромная, неиспользуемая, пустующая территория. Слабозаселённая. Но это и огромный потенциал для развития отечественного пчеловодства.

Это наш медоносный «континентальный шельф», богатством которого грех не воспользоваться, и где буквально повсюду можно добывать «сладкое золото». Умозрительно, можно всю эту территорию сплошь покрыть установками автора в составе безлюдных мёдодобывающих комплексов наподобие сети сотовой связи точками 2×2 км везде, где есть для этого возможности. Как в населённых пунктах, так и возле или вне их.

Не столь важно, как это воплотится организационно: будут ли это профессионалы или пчеловоды-любители, или и те и другие. Время покажет и поможет найти соответствующую форму. Главное, чтобы это способствовало возрождению нашего национального бренда «Русский мёд» и его широкому распространению в мире (как это произошло, например, с бразильским кофе). Причем не за счёт уничтожения природы, а, наоборот, за счёт её восстановления.

Источники:

• Глазов Г. В. Пчеловодство как ремесло. – Новгород, изд-во «Русская провинция», 1992.
• Голуб О. Н. Лесоводство и пчела. Необходимость решения имеющихся экологических проблем. / Пасека России №4-5, 2016
• Голуб О. Н. Как сохранить генофонд среднерусской пчелы в России. / Инф. анал. портал «Мир пчеловодства», 2018.
• Гусляков М. И. Породы пчёл – проблема №1 в современном пчеловодстве. / Инф. анал. портал «Мир пчеловодства», 2014.
• Муратов В. И. Экологическое безроевое пчеловодство. – Старица, 2018. 3-е изд.
• Муратов В. И. Психокибернетика живого: человек – пчела. – Старица, 2006.
• Смирнов Н. Решение проблемы опыления путём использования необслуживаемых ульев, оснащённых безвощинными рамками. / Инф. анал. портал «Мир пчеловодства», 2018.
• Шабаршов И. А. История русского пчеловодства. – М.: ПАИМС, 1996.
• Шовин Р. Поведение животных. – М.: «Мир», 1972.

Муратов В. И.

Старица, Тверская область

E-mail: muratovvliv@mail.ru